Наша психика биологически устроена так, что может сливаться с психикой другого человека и работать взаимосвязано с ней. Этот механизм порождает связи не только между индивидами (например, матерью и ребенком), но также внутри огромных общественных групп, которые могут объединяться как на основе любви, так и ненависти. Кандидат психологических наук, гештальт-терапевт, автор книг «Эффект наблюдателя» и «Частная практика», а также ведущая телеграм-канала о семейной терапии Елена Леонтьева рассказывает, как эмоции становятся психологическим оружием, в каких случаях психическое слияние становится опасным и как выйти из него с помощью шизоидного ухода.

Последние годы меня чрезвычайно интересует механизм психического слияния. Есть ощущение, что самые основы наших психологических механизмов вошли в период трансформаций. Мы будто в огромной психологической лаборатории ставим сами над собой эксперименты и пробуем интерпретировать результаты. Взрывной рост интереса к психологии и самонаблюдению говорит о том, что многие процессы невозможно игнорировать, они касаются каждого (эпидемии, войны и т. д.). Люди хотят понимать себя и других лучше. Как и психологи — в конце концов, это наша работа.

Психологический механизм слияния (конфлюэнция) — один из самых темных и загадочных. Он подразумевает, что наши психики функционируют не автономно, а могут входить в режим слияния друг с другом и работать взаимозависимо. Фредерик Перлз выделял нормальное и патологическое слияние. Слияние — биологически необходимый процесс. Изначально психика матери и младенца существуют как единая система. Это необходимо для них обоих. Мать в слиянии учится понимать младенца (буквально регрессирует до его уровня, говорит «мы» и лепечет на детском языке звуков). Младенцу тоже необходима психика матери, чтобы создать свою через отзеркаливание (психофизиологический нейрональный механизм), подражание и обнаружение границ Я.

Мать, ребенок и, конечно, отец в итоге образуют динамическую совместность, которую развивают с помощью слияния и сепарации — базовых психологических механизмов, сложности в работе которых составляют большую часть психологических проблем человека.

Например, сейчас в моде симбиотическое материнство, при котором процессы слияния очень глубоки. Период детства невообразимо длинный, поэтому дети не всегда хотят выходить из психологического слияния и становится взрослыми. Такой подход может быть вполне нормальным, а может быть слишком тяжелым для матерей и отцов, которые нуждаются в сепарации гораздо раньше и не имеют достаточно психических ресурсов, чтобы обеспечивать глубокое слияние.

Поскольку мы еще не дошли до такой степени психологической продвинутости, чтобы выделять несколько вариантов нормы материнства (в зависимости от типа личности родителей), а всех стрижем под одну гребенку, то закономерно имеем проблемы: падение рождаемости и рост депрессий, связанных с родительством. Симбиотическое материнство далеко не всем подходит, поэтому многие не решаются заходить на цикл слияние—сепарация несколько раз, слишком сложно.

Неверно понимать слияние и сепарацию как жесткий стадийный процесс. Да, существуют возрастные периоды сепарации ребенка от родителей. Эти нормы регулируются актуальной культурой и доминирующими представлениями о родительстве. В какой-то момент надо уйти от грудного вскармливания, перестать спать с родителями в одной комнате и жить за их счет. Начать нарушать их заповеди и жить по собственному разумению.

Тем не менее слияние работает очень много где в течение всей жизни. Будучи влюблены, мы жаждем слияния с объектом любви и как-то его организуем. Если оно заканчивается, как правило, мы сильно расстраиваемся и обижаемся. Когда мы чувствуем сильную принадлежность к своей профессии или работе, мы сливаемся с профессиональными нормами и корпоративной этикой. Когда наступает время активных исторических процессов, мы сливаемся с большими группами (народами, нациями, политическим партиями, геополитическими блоками и т. д.).

Великий Карл Юнг говорил, что на бессознательном уровне наши психики представляют собой единую субстанцию коллективного бессознательного, которое влияет на нашу жизнь гораздо сильнее, чем мы готовы признать на уровне сознания. То есть существует уровень, где наши сознания слиты, как у муравьев, но мы невнятно представляем себе этот процесс, так как пока не достигли такого уровня обобщения как общечеловеческое сознание. Мы просто не ставим себе такой задачи.

Мы постоянно с кем-то или чем-то сливаемся и сепарируемся, выстраивая или разрушая психологические границы. Весь дискурс психологической зависимости, чрезвычайно популярный в последние десять лет, вызван массовым осознанием слияния как психологического механизма.

Когда мы что-то осознаем, первым делом нам хочется взять это под контроль. Так уж устроена наша психика. Нам хотелось бы контролировать механизмы слияния, то есть эмоциональные механизмы, потому что именно эмоции обеспечивают слияние через эмоциональное заражение и эмпатию. Самый простой пример: я испугалась чего-то — я демонстрирую страх — пугаю этим других — мы все напуганы и сливаемся в массу напуганных. И далее начинаем как-то действовать исходя из общей напуганности. То же касается и позитивных эмоций: у меня хорошее настроения — я иду и напеваю песенку — кто-то меня слышит и улыбается — в итоге мы сливаемся в ощущении, что мир прекрасен.

Мы необязательно сливаемся в одном чувстве — эмоции процесс текучий, чувства меняются. Если вы страдаете и рядом с вами эмпат, он будет чувствовать ваше страдание и реагировать на него исходя из своего личного профиля — виной, жалостью, злостью, есть варианты. У каждого человека есть свои непереносимые эмоции, в которых он теряет над собой контроль (становится уязвимым) и строит поведение так, чтобы избегать их любой ценой. Окружающие, естественно, пользуются этим. 

Эмоции — психологическое оружие чрезвычайной мощи, и мы пока плохо понимаем механизмы психологических войн, хотя активно в них участвуем. На уровне конкретного индивидуума все знают, что это такое. Каждый с кем-то воевал с помощью эмоций и был от кого-то в психологической зависимости.

Обнаружить места слияния очень просто: в контакте с этими людьми/идеями у вас возникают эмоции сильной интенсивности, вы можете начать закипать, повышать голос, возмущаться или, наоборот, терять дар речи, делать не то, что хотите, терять целенаправленность. Поразительно то, что у вас могут быть разные взгляды, но психически вы сливаетесь в одно целое, испытывающее сильные одинаковые эмоции.

Коллективное слияние больших групп явно имеет биологический смысл. По силе коллективных эмоций мы распознаем степень опасности и необходимой на нее реакции. Коллективная ненависть и война — крайние проявления эмоциональной зависимости. Война тоже объединяет судьбы, чего может никто не хотеть, но так неизбежно получается. И на уровне близких, и на уровне стран максимальную близость мы ощущаем с людьми, с которыми у нас были интенсивные эмоциональные отношения, любовь или ненависть. От эмоциональной зависимости так сложно избавиться, поскольку вместе с ней придется избавиться от особой близости.

Когда действиями начинает руководить эмоция ненависти, разум и прагматика отходят на второй план, а градус агрессии повышается. Враждующие стороны превращаются в зеркала, в которых отражают собственные действия. Ах ты так — я тоже так! Мне очень больно, я сделаю тебе еще больнее, покажу, как мне больно. Такая ситуация часто создается при конфликте супругов, бизнесов или народов.

Зеркальный механизм мы обойти не можем — он встроен в самые основы нашей психобиологии с младенчества. Поэтому так популярна идея переговоров с участием третьей стороны (мирные переговоры, семейная психотерапия, разные формы медиации). У третьей стороны нет эмоциональной вовлеченности, она ни с кем не сливается, поэтому может вести себя «как взрослый», останавливающий детей, которые бесятся, истерят и дерутся.

Интроверсия и шизоидный уход как защита от слияния

Один из главных способов защититься от слишком интенсивного слияния — просто избегать контакта или сильно его сокращать. Многим людям с преобладанием шизоидных механизмов после ссор или любого интенсивного эмоционального слияния, даже приятного, нужен отдых. Он необходим для восстановления ресурсов. Такой тип психики восстанавливается в одиночестве. Многие удивляются после удачного свидания, если партнер не звонит или не предлагает немедленно встретиться опять — все же было хорошо? Действительно, все было хорошо и теперь надо отдохнуть после расхода энергии, отсидеться в домике. Для противоположного типа — тех, кто восстанавливает ресурсы в контакте с другими, — сложно понять шизоидный уход, он воспринимается как отвержение, хотя это совсем не так.

Популярный запрос к психологам в последнее время связан с нарастанием шизоидного тренда. Идет смена вектора с экстравертного на интровертный. И если эпоха расцвета социальных сетей была адом для интровертов и людей шизоидного типа, то сейчас ситуация стремительно меняется. Люди менее охотно делятся своими жизнями и мыслями/чувствами из-за среды, насыщенной агрессией. Предпочитают более камерные коллективы, компании, ограничиваются семейными связями.

Люди поддерживают меньшее количество связей, контактов, предпочитая не количество, а качество, главное из которых — отсутствие сильных враждебных эмоций и патологического слияния. В некоторые компании перестали пускать людей, которые говорят о политике. Довольно быстро формируются новые правила социального поведения, подразумевающие большую дистанцию и контроль над негативными эмоциями. Не устаю поражаться тому, как быстро мы саморегулируемся. Церемонии и этикет — прекрасные проявления шизоидной культуры.

Очень многие мои клиенты сейчас осмысливают это процесс — растягивания связей, их разрыв, меньшее количество инвестиций в социальную сеть. Есть беспокойство по этому поводу, страх потери связей с друзьями и родственниками.

Шизоидный тренд — прямое следствие избытка агрессии и эмоций-оружия в окружающей среде. Мы долго сливались в страхе перед глобальными угрозами и перед друг другом, растратив кучу энергии на это. Стресс, конечно, мобилизует, а непредсказуемость делает людей более смелыми и спонтанными, но это не может длиться вечно. Рано или поздно наступает период компенсации — двери домика закрываются, а открываются только для «своих» и ненадолго.

Шизоидный уход по сути своей — антисоциальный процесс. Но вот вопрос — плохо ли это? Социальность сильно перепродана, у среднего человека явный передоз контакта со средой и всякими стимулами. Бесконечный телефон в руках, три-четыре соцсети, десятки групповых чатов… На такой скорости человек перестает хоть что-то чувствовать, нужны сильные триггеры, которыми оказываются глобальные панические атаки и ненависть. Так что шизоидный уход и контакт с собой — это хорошо, это необходимая передышка. В конце концов, если у вас хорошие отношения с самим собой, в вашем домике уютно и тепло, вы можете отдыхать там и быть в безопасности. А если отношения с самим собой не очень — самое время разобраться с этим и их наладить.

При этом следует помнить, что шизоидность не должна превращаться в изгойство — связи надо поддерживать, пусть и не так интенсивно. Думаю, нам всем поможет осознание неизбежности и временности текущего положения вещей.

Особенности психологической работы со слиянием

Патологическое слияние происходит, когда человек входит в контакт, но не выходит из него. Застревает в одном и том же. Поэтому слитые друг с другом люди очень быстро воспроизводят одни и те же эмоциональные ситуации, как бы застревают во временной петле, постоянно возвращаясь в одно и тоже место или начиная тот же разговор. С этими проблемами люди часто приходят к психологу.

Важно не вульгаризировать процесс сепарации — выход из слияния и завершение цикла контакта. Психологи продают сепарацию и выделяют патологии контакта, которые лечат. Это наш продукт. Но важно хорошо понимать фундаментальную роль слияния в социализации. Она очень велика. Отождествление с семьей, народом, какой-то значимой группой воодушевляет людей и дает им сведения о том, кто они такие — об их идентичности. Никто не знает, какие идеи правильные, их разнообразие велико. Мы, психологи, опять же в слиянии друг с другом и психологическими концепциями можем быть достаточно агрессивны в определении нормы. Если начнем это осознавать, продвинемся чуть дальше вульгарной сиюминутной психологии.

Особенно сейчас, когда коллективные процессы предлагают слияние больших, даже громадных групп. Слияние с группой может быть очень вдохновляющим, а может очень изматывающим. На это процесс тратится масса энергии. Люди устают от этих эмоций. Эмоциональная невыносимость — знак того, что из слияния хочется выйти. Если невыносимости нет, то все нормально. И наоборот, слияние может давать много энергии и умножать смыслы.

Очень часто у клиента организм уже истощен слиянием, а мы как терапевты говорим: слушай, ну тебе тут необходим контакт, границы надо построить и тогда лучше будет. Клиент часто умеет терпеть, это его суперсила. Или совершить шизоидный уход и выйти из отношений. Он не умеет аккумулировать энергию для контакта, быстро истощается.

А мы предлагаем еще вложиться на истощении! Представьте себе, что психическая энергия — это деньги, и у вашего клиента в кошельке тысяча рублей. Терапевт говорит ему: купи эту дорогую вещь за сто тысяч и будет тебе счастье. Не работает. Занять психическую энергию мы не можем. Так что если вы задумали с клиентом выходить из слияния, надо действовать очень аккуратно и постепенно. Если невыносимость запредельная, то — на этом основаны все рекомендации по работе с абьюзом — беги! Иногда доступно только бегство, но надо помнить, что при шизоидном уходе и разрыве связи цикл контакта не завершается, поэтому очень часто люди возвращаются в абьюзивные отношения (чтобы их завершить и построить границу) или организуют новые, чтобы научиться уже в них строить свои границы.

Что такое контакт и построение границ? Часто переживание не самых приятных эмоций. Ссоры, переговоры, формулирование позиции, компромиссы. Сложные разговоры и трудные действия исходя из своей детской, дефицитарной части. Той части, которую сам человек недостаточно поддерживает и не верит в нее, потому что в свое время в него не верил значимый взрослый.

Если вы на истощении еще предложите человеку вложиться в контакт, инвестировать психическую энергию, скорее всего, он подумает, что вы ставите нерешаемую задачу. Тогда терапевты начинают жаловаться: мол, все понятно, что надо изменить, а человек ничего не меняет, хотя ходит на терапию уже долго. Но человек — не идиот, и зависимость — это всегда адекватный эмоциональный баланс. Только регулируя избегание контакта и сам контакт, человек может накопить ресурсы для инвестиции в границы и сепарацию. Это хитрый процесс маленьких изменений. Нагрузка должна быть реальной.

В терапии такой клиент обычно очень приятный, соглашается со всеми гипотезами психолога, винит себя и ужасается, какой он слабый и никчемный. Ему в голову не придет сказать психологу, что тот ставит слишком сложную задачу. Так что не требуйте подвига от клиентов — настоящие герои всегда идут в обход!

И напоследок маленькое упражнение на самонаблюдение. Подумайте и запишите, в каких процессах большого слияния вы себя замечаете в последнее время? Как вы проживаете это слияние? Рассмотрите свои стратегии и проанализируйте эмоциональный расход.

Елена Леонтьева