Господство Рума и его основание

Прежде, чем двигаться по пути поиска их практического решения, проблемы поднятые в предыдущих публикациях по этой теме, требуют поставить вопрос ребром: а возможно ли в принципе в наши дни эффективное исламское мышление?

Вопрос, конечно, прозвучит провокационно для многих мусульман, однако, для не меньшего количества и мусульман, и тем более немусульман, его насущность очевидна. Ведь то, что сегодня позиционируется и воспринимается как в достаточной степени исламское, абсолютно не выглядит как убедительное мышление, выдерживающее столкновение, что с практикой, что с мыслительными теориями и моделями. То же мышление, что способно на подобную убедительность, начинает рассматриваться как неисламское, как теми, кто присвоил себе право выступать от имени Ислама, так и его противниками, которым удобно именно такие круги держать в своих спарринг-партнерах и преподносить их как представителей «исламской ортодоксии».

Известный хадис, переданный Аль-Мустаурадом аль-Курайши, гласит: «Когда наступит Судный день, большинство людей будут потомками Рума». Аллаху ведомо лучше, когда наступит Час, но сегодня мы очевидно уже живем в мире, если не демографического преобладания прямых потомков Рума, то глобального преобладания его цивилизации. Так или иначе большинство живущих сегодня людей, кроме разве что каких-то изолированных от цивилизации племен, если таковые где-то остались, живут в цивилизации Рума (Запада) и находятся под ее влиянием, а значит и сами в той или иной степени являются румами (вестернизированными).

Но что такое Рум, который доминирует в современном мире? О людях Рума и их качествах также существует множество хадисов, которые доступны интересующимся этим вопросом, но сейчас бы мне хотелось сконцентрироваться на том, что же является основой силы и превосходства Рума в наши дни. Ответ, мне кажется, сегодня очевиден всем — это его технологическое превосходство, охватывающее самые разные сферы, от разработки и производства вооружений, до информационного доминирования, культурного влияния, производства денег и других финансовых продуктов, товаров, услуг, брендов, превосходства социальных техник и т.д.

Что же лежит в основе этого технологического превосходства Рума? Помимо физического (геополитического, военного) доминирования, установившегося с эпохой колониальных открытий и промышленных революций, это соответствующее мышление, корнями уходящее в Афины, чье интеллектуальное наследие впитал в себя Рим.

Претендующий на земное всемогущество Рим, а также лежащие в основании его интеллектуального развития Афины, это то, чему бросают вызов последователи пророческого откровения и что в свою очередь оказывает противодействие им. Причем, речь идет не только о последнем пророке Мухаммаде, да благословит его Аллах и да приветствует, но и о тех, кто считает себя последователями пророка Исы, мир ему.

Почему же происходит такое столкновение?

У христианского философа-экзистенциалиста Льва Шестова есть замечательная книга «Афины и Иерусалим», которая автору этих строк в свое время позволила понять сперва библейскую, а потом и кораническую логику в их противостоянии «чистому разуму».

В ней очень экспрессивно раскрывается противоречие между безблагодатной логикой эллинов, принимающих действительность, как они ее видят и понимают - как истины в последней инстанции, и еврейских пророков, включая и Иисуса, мир ему, несущих весть о благодатной силе чуда, с точки зрения эллинов являющегося ничем иным как безумием.

За это предпочтение чуда наличной действительности первых христиан распинали на крестах, бросали на растерзание ко львам, преследовали за их религию, пока в итоге империя Румов в 380 году, по крайней мере на словах, не признала их торжества. Впрочем, было ли это торжество христианства над Римом или начало переделывания им его под себя с выхолащиванием его сути — вопрос до сих пор дискуссионный, особенно в исламской среде.

Победив его вырождающуюся языческую мудрость экзистенциально, силой своего духа, христиане в итоге оказались неспособны противопоставить что-либо интеллектуальному доминированию эллинизма, начиная с господства его языка до методологии мышления, выстроившей догматику Троицы, Богочеловека, первородного греха и его искупления и т. д. Такой исход выглядит закономерным, учитывая то, что расселению первых евреев-христиан по Риму предшествовали тотальный разгром Иудеи во время восстания зелотов, полное рассеяние ее народа, утрата Иерусалимского храма, имеющего сакральное значение в еврейской религии, разрыв многих линий традиционной преемственности, а также изначальное отсутствие единой, территориально и политически консолидированной общины последователей Иисуса, мир ему.

В противоположность этому вышедшая спустя 6 веков на арену истории община последнего пророка, мир ему, обладала своим обществом, построенным на ниспосланной ему Книге и его детальных разъяснениях, говорила и думала на одном с ними языке, собрала ее в единый текст (мусхаф) еще при жизни его учеников и тех, кто знал ее наизусть. Поэтому, к моменту, когда она столкнулась с цивилизационно и философски превосходящими ее цивилизациями Персии и Рима, она уже обладала тем хребтом, который не позволил лепить из нее что угодно, как из пластилина, что в значительной степени произошло с христианством, растворившимся в языковой и интеллектуальной среде эллинизма.

Тем не менее, сам по себе вызов, с которым столкнулись представители двух версий авраамизма в лице эллинистического мира (а он охватывает и Рум, и Персию), очевидно, имеет одну природу. И, к слову, позже этот вызов возник перед иудеями, которые аналогичным образом отреагировали на него в лице Маймонида.

Однако перед тем, как говорить о самой природе этого вызова, надо напомнить, почему именно он возник. Дело в том, что как христианству, так и Исламу присуща эсхатологическая ориентация, а именно представление о конечности не только отдельной человеческой жизни, но и всего человечества, а также о финальном торжестве справедливости на земле, которое произойдет в момент развязки его истории с пришествием Мессии. Но пока этого чуда не происходит, а не происходит оно уже достаточно длительное время и неизвестно, когда еще произойдет, последователи этих двух религий остаются один на один с той действительностью, мастерами познания которой и обращения с которой были эллины и римляне, а также их двоюродные братья вроде персов.

Ислам и эллинизм: вызов и ответ

Можно с уверенностью утверждать, что если не все, то подавляющее большинство исламских ученых самых разных направлений рассматривали соприкосновение мира Ислама с неисламскими мыслительными системами и их представителями как серьезную угрозу для него и негативный исторический процесс.

С точки зрения чистоты и целостности того типа понимания, восприятия, языка и отношений, которыми обладала относительно замкнутая, совместно воспитанная, живущая и действующая община сподвижников Пророка, да благословит его Аллах и да приветствует, и два последующих поколения их последователей, это, безусловно, так. Но утрата этой чистоты по мере адаптации к новым условиям, в которых оказывался пророческий Ислам, выходя за свой изначальный ареал распространения и господства, была той ценой, которую приходилось платить за то, чтобы религия относительно небольшого сообщества с единым происхождением и языком превращалась в действительно мировую религию самых разных народов и культур. Оставайся Ислам в границах этого замкнутого сообщества идеально понимающих и практикующих его людей, чистоту его первоначального облика можно было бы сохранять и дальше, но о нем бы никто так и не узнал за ее пределами. А разве такова была миссия религии того, кто был послан как милость для миров, а не только жителей Мекки, Медины и Хиджаза?

Связанный с этим факт, который еще раз нужно зафиксировать — обладающие духовным превосходством и божественным руководством мусульмане сталкивались с цивилизациями, превосходящими их в отношении человеческого мышления и технического развития. То, что Аллах отдавал эти цивилизации во власть мусульман, вчера находившихся на обочине мира, было явным признаком истинности их религии и подлинности пророка, с которым она была им принесена, да благословит его Аллах и да приветствует. Но как им себя надо было вести с этими цивилизациями дальше, учитывая то, что во многих местах горстка носителей Ислама оказывалась в окружении совершенно новых культур, обстоятельств и их носителей? Естественно, мусульмане начинали познавать их, равно как и все большее количество людей из их числа входило в Ислам, благодаря чему и происходило его распространение. И в процессе этого мусульманам приходилось сталкиваться с теми вопросами и проблемами, которых не было у носителей чистого типа Ислама в силу его целостности и замкнутости. Более конкретно — Ислам оказывался в среде людей с разработанным абстрактным мышлением, порождающим проблемы и решения, которые требовалось решать и оценивать в его перспективе, так как просто игнорировать их было уже нельзя. А для этого уже самим мусульманам требовалось осваивать этот инструментарий, чему способствовало включение в их число все новых представителей соответствующих обществ и культур.

Платонизм и аристотелизм: антагонисты или ветви одного ствола?

Тут мы возвращаемся к вопросу, с которого и начиналась эта статья — как соотносятся между собой развитое абстрактное мышление с Исламом и возможно ли в принципе мышление и развитое, и исламское одновременно? Но в таком случае, коли мы уже затронули вскользь проблематику эллинского мышления, взятого на вооружение Римом, зададимся другим вопросом — что именно образует ее матрицу?

Уже несколько тысячелетий в западном интеллектуальном пространстве и культурах, которые оказываются под его влиянием, идет видимая конкуренция между двумя основными парадигмами — платонизма и аристотелизма. Тема эта столь объемна, что осветить ее в пределах небольшой статьи, естественно, никакой возможности нет, так что, придется максимально упрощать ее до той проблематики, которая нами здесь рассматривается. Если вкратце, платонизм это мышление априорное, выстраиваемое от абстракций, тогда как аристотелизм — апостериорное, исходящееиз обобщения практического опыта. Соответственно, платонизм постулирует наличие некой особой или высшей реальности идей (идеальных категорий), которые отражаются или реализуются в мире (действительности), в то время, как аристотелизм отталкивается от самой этой действительности, рассматривая категории абстрактного мышления как результат ее познания и обобщения.

Те, кто помнят мою предыдущую публикацию по данной теме, конечно же, без особого труда увидят некие параллели между этими двумя и описанными в ней подходами. В таком случае для них тем более не станет открытием то, что аристотелизм традиционно рассматривался в исламском пространстве куда более благожелательно, чем платонизм, который многими подозревается в контрабанде языческих представлений в Ислам.

Но тогда надо ответить на вопрос — а что же такого уникально языческого именно в платонизме, что делает его столь эффективным орудием воздействия на неокрепшие умы единобожников? Скажем, Гейдар Джемаль видел основную проблему платонизма в том, что с ним значительная часть мусульман восприняла концепцию Единого Бытия, на его взгляд, противоречащую Исламу. Но, если считать эту концепцию ядром метафизики Востока, из которой она попала к эллинам, как считал Гейдар Джемаль, в чем именно уникальность именно платонизма? К слову, Мартин Хайдеггер имел к платонизму во многом противоположную, хотя и пересекающуюся с джемалевской претензию, суть которой заключалась в «забвении Бытия» или «заслонении Бытия» логоцентризмом, то есть, абстрактными умопостроениями, если упрощать сейчас хайдеггеровский дискурс для его лучшего понимания. То есть, мы видим, что специфика платонизма заключается не в том, что в его основе лежит представление о Бытии, а в том, как именно он его разрабатывает. А разрабатывал его платонизм, хоть и имея метафизическое ядро, вполне себе методами абстрактного мышления — выстраивая систему идей, понятий, форм и связей между ними.

Возможно ли было распространение Ислама в обществах с развитым абстрактным мышлением без освоения этого метода хотя бы для его объяснения на этом языке? Сегодня многие считают, что в исламском пространстве носителем платонизма является только суфизм, конкретнее т. н. доктрина «вахдат аль-вуджуд» («единства Бытия»), ассоциируемая с Ибн Араби. Но, если выискивать во всем тлетворное влияние платонизма, нельзя ли его усмотреть в самом выделении категорий Божественных Атрибутов и Сущности, признаваемом и используемом, хоть и по-разному, всеми ведущими исламскими школами, включая салафитов? Ведь совершенно очевидно, что эти категории не использовались и не выделялись во времена Пророка, да благословит его Аллах и да приветствует, и его сподвижников, у которых просто не было в этом нужды. И, кстати, мутазилиты, которые считаются ультра-рационалистами, отвергали выделение Атрибутов и Сущности, считая это нарушением Единобожия такого же рода, каким является концепция Троицы.

Далее, многие фундаментальные науки и дисциплины, которыми пользуются сегодня все основные исламские направления, включая и усуль аль-фикх, лежащий в основе четырех признанных суннитских мазхабов, основаны на использовании абстракции и систематизации абстрактных категорий. Разумеется, особенностью исламского теологического мышления, будь то в области догматики или правоведения является обоснование своих выводов доводами Корана и достоверных хадисов. Но ведь они в данном случае соотносятся между собой как методология мышления и критерий его верификации, которыми для мусульман выступают Коран и Сунна.

В целом, совершенно очевидно, что система развитых исламских наук никогда бы не была выстроена без освоения мусульманами логического мышления. Более того, общеизвестно, что мусульманские умы внесли значительный вклад в развитие и совершенствование логики. Она в свою очередь обычно называется аристотелевской, однако, состоялось бы развитие аристотелевской логики в новую систему без методик мышления, заимствованных им у Платона, и состоялась бы в своюочередь мыслительная система самого Платона без усвоения им категорий абстрактного мышления его учителя Сократа?

Исламская мыслительная парадигма 2.0.

Конечно, нельзя обойти стороной тот факт, что использование всех этих методов в исламском теологическом пространстве, будь то калам (исламская схоластика), мантык (исламская логика), уже не говоря об ирфане (исламский мистицизм), вызывало и вызывает жесткую критику.

Однако во-первых, оно говорит о том, столкнувшись с вызовом со стороны более развитых цивилизаций, мусульмане сумели дать на них ответ, освоив их мыслительные методы и поставив их на службу своей цивилизации, которая в этот момент была на вершине развития человечества не только геополитически, но и интеллектуально.

Во-вторых, для решения проблемы возрождения мышления у мусульман в наши дни старые теологические споры уже не столь актуальны по ряду причин. С одной стороны, вопросы, касающиеся понимания тех или иных Атрибутов Аллаха разобраны уже много веков назад, и все, что имеет место вокруг этого в наши дни — это всего лишь воспроизводство давно выработанных подходов, которое принципиально неспособно сдвинуть со своих позиций ни одну из сторон, нравится им это или нет. Расхождение в этих вопросах в виде аллегорического толкования или отказа от толкования как соотношение методов поздних и ранних поколений можно принять как данность, если оно не сопровождается воинственным отношением к последователям одного из этих двух методов и поношениемнаучных школ, наличие которых ставит мусульман интеллектуально вровень с другими «игроками высшей лиги». С другой стороны, как показывает опыт, сегодня уже нет автоматической зависимости между приверженностью тому или иному теологическому методу в вопросах догматики и поклонения и способностью к развитию и применению мышления в вопросах, животрепещущих для мусульман в наши дни. К сожалению, некоторые приверженцы школ, которым в прошлом было присуще развитое мышление, в наши дни демонстрируют не меньшие косность и начетничество, чем те, кто таковое отрицают, и наоборот, некоторые из вторых, ставя перед собой подобные ограничения в специфических теологических вопросах, во всех прочих демонстрируют живость ума и широту кругозора.

Поэтому в наши дни и в том кризисном положении, в котором сегодня находится Исламский мир, мусульманам требуется не возвращение к схоластическим спорам многовековой давности, а интеллектуальное обновление на новом витке истории в виде освоения методов как абстрактного, так и прикладного мышления, доминирующего сегодня в мире. Надо понимать, что сегодня человечество сталкивается с явлениями, которые трансформируют многие явления, казавшиеся ранее незыблемыми, как то формы власти, характер пространства и контроля за ним, природа денег и средств финансовых расчетов, сущность информации и способов ее распространения, взаимоотношения полов, само понятие пола (гендер), проблемы человеческой природы и личности и их трансформации (трансгуманизм) и т. д. И лучшие мировые умы находятся в процессе их осмысления и поиска их решений, часто с позиций сообществ или идеологий, к которым они принадлежат. Мусульмане же в этих дискуссиях практически не участвуют, замыкаясь в гетто, которые, строго говоря и теологическими уже не назовешь, ибо те «логии», которые ими используются, уже давно не соответствуют требованиям к адекватным теологиям в наши дни, в отличие от прежних времен, когда мусульмане были на высоте соответствующих дисциплин.

Выводы

1. Для адекватного понимания и применения Откровения требуется способность размышлять. Уровень такого размышления должен соответствовать уровню развития общества, который достигается не в последнюю очередь благодаря этому размышлению.

2. Общества и культуры, преуспевшие в своем развитии и способностях к абстрактному мышлению, зачастую становятся жертвами гордыни, порочности и утраты ориентиров и смыслов, ибо их мышление становится самодостаточным и создает преграду между ними и подлинным источником знания (Знающим). Такие общества обычно сметаются менее развитыми в плане абстрактного мышления, но уверовавшими в ниспосланное свыше, искренними, цельными и аскетичными людьми, обладающими тем, что или отсутствовало у их противников или давно было ими утрачено.

3. Победив по милости Аллаха более развитые цивилизации и культуры и овладев принадлежавшими им территориями, населением и достижениями, верующие оказываются перед необходимостью управлять ими, понимать их, объяснять им Ислам на уровне их развития, развеивать их сомнения. В итоге верующим приходится овладевать абстрактным мышлением и пониманием на уровне развития соответствующих обществ и использовать их для систематизации ряда религиозных наук и их взаимодействия с мирскими науками.

4. Развитие цивилизации у мусульман зачастую заканчивалось ее моральным разложением и уничтожением извне, как это происходило у неверующих — это, в частности, произошло с уничтожением Аббасидского халифата монголами или исламского Андалуса христианами. В среде мусульман это обычно воспринимается как явный показатель порочности этого пути, что не лишено оснований, однако, более глубоко осмыслено великим исламским социологом Ибн Халдуном. Согласно разработанной им циклической теории, общества проходят путь от простых форм с цельными и аскетичными людьми, живущими в природной среде(бедуины), которые по мере их сплочения и проявления себя в истории (асабии) достигают политического могущества (султания), когда они завоевывают города, оседают в них, проникаются их цивилизацией, после чего заражаются их болезнями и в итоге приходят к упадку.

5. Прервать эту цикличность может только эсхатологическая развязка истории, то есть, наступление ее конца, когда солнце взойдет с Запада, немногие оставшиеся в эпоху Даджала верующие под предводительством имама Махди и присоединившегося к нему Иисуса, мир им, победят армию безбожия и мир наполнится справедливостью перед его окончательным уничтожением и началом Судного дня. Множество групп верующих, будучи не в состоянии терпеть мирские соблазны, действовали, исходя из уверенности в скором наступлении этих времен. Тем самым они фактически посягали на прерогативу Творца распоряжаться Часом, ибо, как сказано в хадисе «Отвечающий о часе знает не более, чем спрашивающий», поэтому нет ничего удивительного в том, что всякий раз такие фальстарты заканчивались провалом подобных групп.

6. Сегодня мусульмане более, чем когда бы то ни было за всю историю уммы Мухаммада, да благословит его Аллах и да приветствует, имеют дело с превосходящей их в развитии цивилизацией, господство которой наступило после разрушения исламской цивилизации, существовавшей начиная с эпохи Омейядов и до эпохи Османов включительно. Любой, кто в этих реалиях ссылается на опыт сахабов, бросивших вызов и Персии, и Византии, не может или не хочет признать того факта, что ни одна из этих держав по одиночке, ни даже обе они вместе взятые не обладали тем абсолютным военно-технологическим превосходством, которым обладает сегодняшний Рум и основные его фракции в отношении мусульман. В этих условиях, пока это превосходство сохраняется (что в принципе может измениться в результате коллапса самого Рума, например, в результате очередной взаимоистребительной войны) ставка на его военный разгром благодаря исключительно силе духа и праведности самоубийственна. По-видимому, а Аллах знает лучше, мы живем в условиях уже исполнившегося пророчества о глобальном доминировании Рума. Основа которого сегодня это, прежде всего, его превосходство над мусульманами в абстрактном и научном мышлении и как следствие в технологиях. Поэтому, если мусульманам требовалось осваивать мышление покоренных народов с позиции преобладания над ними, тем более это требуется сейчас, когда эти роли поменялись.

7. Тем мусульманам, которые находятся на передних рубежах взаимодействия с Румом, нужно научиться, с одной стороны закреплять и сохранять в своих сердцах и умах основы исламского вероубеждения, приверженность его религии и умме, с другой стороны, в полном объеме осваивать и понимать интеллектуальные инструментарии того мира, в котором они живут. К слову, упомянутый выше Гейдар Джемаль, критикуя платонизм, генонизм или любые другие доктрины неисламского происхождения, прекрасно их понимал, оперировал их категориями и уже отталкиваясь от этого понимания, пытался формулировать исламскую альтернативу им. Такой подход не имеет ничего общегос интеллектуалным луддизмом тех, кто отрицает саму необходимость изучать и осваивать разные типы мышления, ограничивая сознание мусульман рамками собственных религиозных наук, а чаще всего (в наши дни) пародией на них в виде отдельных партийных идеологий.

8. Разумеется, все сказанное выше ни в коем случае не означает призыва к превращению всех мусульман в абстрактных мыслителей и их погружению в дебри античных, модернистских и постмодернистских теорий и дискурсов Запада. В свое время исламская цивилизация сумела найти баланс между необходимостью знать подобные методы и ограждать от их сомнений простых людей весьма просто и эффективно — для этого внутри мусульманской общины должны существовать специально подготовленные люди, что же касается остальных мусульман, они должны ограничивать себя знаниями, необходимыми для их религии и профессии, которую они для себя выбрали и в которой должны постоянно совершенствоваться. Другое дело, что ввязываясь в различные дискуссии и обсуждения, обычные мусульмане тоже должны понимать, что уметь их вести и представлять позицию Ислама — это тоже, если не профессия, то ремесло, требующее соответствующих подготовки, знаний и мышления, а потому без их наличия каждому лучше проявлять себя в том, чему он обучен и подготовлен.

Последнее — по порядку, но не по значимости — необходимо понимать и всегда помнить, что мышление это исключительно инструментарий, польза или вред которого зависят от той цели, которой оно служит. Поэтому между верой и возведенной в абсолют философией как самоценным мышлением всегда будет существовать непримиримый конфликт, пока одно не подчинит другое. Но так сегодня обстоит дело в масштабе каждой конкретной личности, которой предстоит делать выбор, что для нее первичнее и важнее — вера или мышление. Что же касается общества и цивилизации, в обозримом будущем двум этим полюсам придется сосуществовать, взаимодополняя друг друга, конкурируя, вторгаясь на чужую территорию и обороняя свою. Такое противостояние в современной цивилизации идет вовсю на интеллектуальном и ценностном уровне. Причем, как это ни покажется парадоксальным многим мусульманам, Ислам сегодня из него практически исключен — именно в силу несоответствия уровня большинства его проповедников требованиям к мышлению участников этой битвы. Но об этом, если будет на то воля Аллаха, поговорим в следующий раз.